Загадка Чехова

Хм, интересно, почему именно «Вишнёвый сад» Чехова стал тем самым спектаклем, который поставили в Японии после всех ужасов Хиросимы и Нагасаки? Вроде бы русская классика, далёкая от японской реальности… Но, видимо, там что-то есть такое универсальное, что цепляет людей вне времени и культур. Ну, правда, как объяснить, что уже больше века режиссёры со всего мира — от Германии до Азербайджана — не могут оторваться от чеховских пьес? То ли дело в этих вечных темах — потеря, надежда, нелепость бытия, — которые, как зеркало, отражают любую эпоху. Вот, например, Любимов или Штайн — мастера, казалось бы, из разных театральных вселенных. Но оба ныряют в чеховские тексты, как в океан, и выныривают с чем-то своим, неожиданным. А киношники вроде Сокурова или Ибрагимбекова — они ведь тоже находят там какие-то скрытые слои. Может, всё дело в этой чеховской недосказанности? Когда между строк столько воздуха, что каждый зритель или читатель может вдохнуть своё. Интересно, а сам Чехов представлял, что его пьесы станут таким глобальным языком? Вроде писал про усадьбы, вишнёвые сады, а получилось — про всех нас. Как будто он не столько о России конца XIX века, сколько о вечном человеческом состоянии: когда всё рушится, но ты всё равно сажаешь новые деревья. Или не сажаешь — но мечтаешь об этом. Вот, наверное, японцы после войны именно это и почувствовали — что даже в пепле можно разглядеть ростки чего-то нового. А ещё удивляет, как по-разному можно играть эти тексты. Тот же Дональд Рейфилд, биограф Чехова, наверное, копает вглубь, ищет корни, а режиссёры вроде Гинкаса или Эфроса — выворачивают наизнанку, экспериментируют с формой. И всё равно работает! Кажется, Чехов даёт какую-то магическую основу, которую можно бесконечно пересобирать, как конструктор. И каждый раз получается живое, дышащее произведение — будь то на сцене театра в Осло или в кино с Торстенсеном. Вот ведь парадокс: чем конкретнее и «местнее» пьесы Чехова, тем универсальнее они становятся. Как будто детали — вишнёвые сады, разорившиеся дворяне, неудачливые учителя — это всего лишь проводники к чему-то общему для всех. Может, поэтому его так любят? Потому что в каждом персонаже, в каждой реплике есть что-то, что заставляет сказать: «Да это же про меня!» Даже если ты живёшь в XXI веке, в другой стране, с другими проблемами… Вот она, магия литературы — соединять несоединимое.